Когда он вернулся к своим товарищам, Плетеной женщины уже не было — она исчезла, взяв причитающуюся ей плату; все враги были повержены и мертвы.

— Армия Хаоса побеждена, — сказала принцесса Шануг’а. — Но Хаос не изгнан из нашего царства. У Гейнора здесь еще есть немалая сила. Он скоро снова выступит против нас. — Она вернула себе своего коня.

— Мы не должны позволить ему сделать это, — сказала Роза, отирая Быстрый Шип о свою атласную накидку. — Мы должны изгнать его назад в Ад, чтобы он больше никогда не смог угрожать вашему царству.

— Это верно, — сказал Элрик, одолеваемый собственными тяжелыми мыслями. — Мы должны загнать зверя назад в его нору и заточить его там, если его нельзя убить. Ты можешь найти дорогу к нему, Чарион Пфатт?

— Могу, — сказала она. У нее было несколько незначительных ран, и другие помогли ей забинтовать их, но в ее движениях присутствовала какая-то бесконечная радость, словно она все еще не могла прийти в себя после своего неожиданного спасения. — Он, вне всякого сомнения, вернулся на Корабль, Который Был.

— Это его цитадель… — пробормотала Роза.

— Там его силы должны быть особенно велики, — сказала принцесса Мишигуйа, устраиваясь в седле.

— Да, там он, несомненно, силен, — согласилась Чарион Пфатт, сдвинув брови, — гораздо сильнее, чем был здесь, на поле боя. Но я так до конца и не понимаю, почему он не воспользовался здесь всем, что было в его распоряжении.

— Возможно, он ждет нас, — сказал Элрик. — Возможно, он знает, что мы придем…

— Мы должны идти туда и вернуть сокровища Розы, — сказала принцесса Тайаратука. — Мы не можем допустить, чтобы принц Гейнор оставил их у себя.

— Верно, — с чувством сказал Элрик, к которому вернулось ощущение тревоги. Он вспомнил, что душа его отца остается во владении Гейнора и что очень скоро Ариох или какой-нибудь другой Владыка Хаоса постарается прибрать ее к рукам, а тогда она устремится к Элрику и спрячется в нем, и отец и сын таким образом воссоединятся навеки.

Элрик стянул черные кольчужные рукавицы и приложил ладони к мощному крупу коня, но ничто не могло изгнать холод, который проник во все его существо.

— А как быть с остальными? — спросила Чарион. — С моим дядей и бабушкой, с моим кузеном и женихом? Я думаю, их надо успокоить.

Они медленно поехали в город-пещеру, оставили в конюшне лошадей и стали подниматься по бесчисленным ступенькам и переходам, спрятанным в стенах. Наконец они добрались до балкона, где оставили всех, но нашли там только Уэлдрейка.

Он был в отчаянии. Его глаза были полны слез. Он обнял Чарион Пфатт, но это был жест утешения, а не радости.

— Их нет, — сказал он. — Они увидели, что вы проигрываете сражение. Или так им показалось. Фаллогард должен был позаботиться о матери и сыне. Он не хотел уходить, но я его заставил. У него была возможность. Он мог бы взять с собой и меня, но времени уже не оставалось, к тому же я не хотел.

— Их нет? — переспросила Чарион, отстранившись от него. — Что значит нет, любовь моя?

— Матушка Пфатт открыла то, что она называет «складкой», и они все заползли туда и исчезли в тот самый момент, когда появилась эта огромная спасительная заросль. Но было уже поздно. Они бежали!

— От чего? — в гневе крикнула Чарион Пфатт. — И куда? Неужели нам снова нужно начинать все эти поиски?

— Похоже, что так, — кротко сказал Уэлдрейк. — Если мы собираемся получить благословение твоего дядюшки, как мы того хотели.

— Мы должны найти их, — твердо сказала она.

— Но сначала, — тихо сказала Роза, — мы должны побывать на Корабле, Который Был. Мне нужно выставить маленький счет Гейнору Проклятому и той компании, в которой, как я подозреваю, он находится.

 Глава пятая

О ЗАХВАТЕ И ВЫКУПЕ НЕКОТОРЫХ ОККУЛЬТНЫХ

АРТЕФАКТОВ: ПЕРЕМЕНЫ В ВЫСШИХ МИРАХ.

РОЗА ДОБИВАЕТСЯ ОТМЩЕНИЯ.

ДОСТИЖЕНИЕ КОСМИЧЕСКОГО КОМПРОМИССА

Маленький отряд остановился, добравшись до утесов. Оставшиеся у них кони, несшие теперь двойной груз, находились на грани полного изнеможения. Однако они нашли Тяжелое море, которое под медленным болезненным небом накатывало свои темные тягучие волны на берег, а потом волокло их обратно. Они посмотрели вниз — на узкий вход в бухту, где море казалось более спокойным. В высоких обсидиановых стенах лежал берег, покрытый необычно окрашенной галькой, состоящей из кусочков кварца и осколков известняка, из полудрагоценных камней и сверкающего кремня.

В бухте на якоре стоял корабль, и Элрик сразу же узнал его. Парус на нем был свернут, а нос слегка погрузился в воду под тяжестью стоявшей на нем огромной, укрытой парусиной клетки. Корабль Гейнора и его экипаж вновь обрели хозяина. На дальнем конце возвышающейся над морем скалы, которая закрывала от них остальную часть берега, происходило какое-то движение, там виднелась чья-то фигура, а может, и две.

Они уже не торопили лошадей, которые, боясь сорваться вниз, осторожно ступали по скользкой узкой тропе, ведущей с утеса вниз, на берег. Наконец лошади почувствовали под копытами сверкающую гальку — она похрустывала, как лед. Теперь они увидели, что берег простирается далеко за скалы и по нему можно двигаться на лошадях.

Принцесса Тайаратука ехала чуть впереди, за нею — ее сестры, у которых была одна лошадь на двоих, за ними — Роза, потом Элрик и Чарион Пфатт, чью талию обвивали тонкие руки Уэлдрейка. Столь непохожих друг на друга членов этого отряда объединяли общие устремления.

Они обогнули мыс и вышли к Кораблю, Который Был.

Перед ними оказалось самое необычное из поселений, какие доводилось видеть Элрику.

Когда-то оно и в самом деле было кораблем. Кораблем, десятки палуб которого высились друг над другом, образуя огромный плавучий зиккурат, управляемый командой, составленной из громадных нечеловеческих существ. Этот корабль был достоин самого Хаоса. У него были очертания и внешность некой органической субстанции, которая внезапно окаменела, приняв в муках неестественную форму. Здесь и там виднелись какие-то подобия морд, конечностей, туловищ нездешних зверей и птиц, гигантских рыб и существ, являвших собой комбинацию всего этого. И Элрику показалось, что корабль состоит из той же субстанции, что и Тяжелое море, которое было подобно зеленому кварцу, обретшему текучесть; оно швыряло свою пену на эту мрачную полосу берега, по которой двигались мужчины, женщины и дети, облаченные в самые разные одеяния. Туфли на их ногах редко были одинаковыми. Здесь можно было увидеть тряпье и шелка, грязные собольи меха, принадлежавшие какому-нибудь убитому королю, куртки и штаны безымянных моряков, платья и нижнее белье, снятые с утопленников, шляпы, драгоценности, украшения, которыми когда-то мертвецы тешили свое тщеславие. Они ходили взад и вперед среди этих жутких бурунов, среди гниющей плоти и мусора, занесенных сюда приливом, среди отбросов, накопившихся за столетия. Найдя что-нибудь ценное, они неслись к кораблю, который лежал чуть под углом на берегу. Его правый борт зарылся в гальку, левый борт был выворочен, вероятно, ударом обвалившейся мачты.

Этот мертвый корпус был, как паразитами, населен людьми, точно так же мертвое тело какого-нибудь морского чудовища бывает населено червями. Одно их присутствие здесь порочило этот корабль, бесчестило его их убожеством, как кости павшего порочит и бесчестит помет воронья, питающегося гниющей плотью. На корабле постоянно происходило какое-то движение, создавая впечатление кишащей массы, которая не распадается на отдельные составляющие, наделенные своей жизнью, и эта масса не имела ни достоинства, ни уважения, ни чести — она извивалась, корчилась, суетилась, вздорила, дралась, визжала, рычала, скулила и шипела, словно подражая самому этому ужасному морю. Эти существа уже принадлежали Хаосу, но еще не были преобразованы им. Они, несомненно, не имели возможности выбирать себе хозяина, когда Гейнор принес в этот мир знамя графа Машабака. Теперь они были жалкими ничтожествами, у них оставался только их стыд. Они даже не подняли глаз, когда Элрик и его спутники подъехали к громаде Корабля, Который Был.